Излюбленный упрек нашей "прогрессивной общественности" в адрес Григория Явлинского — его отказ от предложенных его партии министерских постов в ельцинском правительстве. В этом видели проявление трусости, нежелание брать на себя ответственность. Я эту точку зрения никогда не разделял. Напротив, я считал, что в 90-е годы Явлинский вел себя как почти единственный европеец в стремительно возрождавшемся мире царских холопов, которые от предложенных назначений не отказываются. Основы восторжествовавшего при Путине холуйства закладывались именно тогда. Явлинскому предлагали "чисто конкретную" дележку постов. Он же настаивал на предметном разговоре о правительственной программе. И я до сих пор считаю правильным отказ Милюкова от предложений Столыпина.
На партию "Яблоко" я вообще возлагал большие надежды. Надежды на то, что она сможет достойно представить леволиберальный сегмент российской политики, пребывавший в полной разрухе, но крайне нужный. Надежды на то, что она станет ядром широкой коалиции, оппозиционной формирующемуся авторитарно-олигархическому режиму. Однако уже после первой вспышки антипутинских протестов в 2005 году стало понятно, что Григорий Явлинский и его ближайшее окружение последовательно торпедируют любые попытки создания коалиций.
То есть на словах руководство партии заявляло, что готово сотрудничать со всеми, кроме... А дальше шел длинный список тех, рядом с кем Явлинский и его соратники никогда в жизни не будут ни стоять, ни сидеть, ни лежать. Список, из которого становилось ясно, что объединяться в коалиции руководство "Яблока" готово только и исключительно с собственным отражением в зеркале. Подлинными демократами, приверженными европейским ценностям свободы и права, Явлинский и его окружение считали только и исключительно себя. Этот высокомерный политический нарциссизм принимал все более отталкивающие формы.
Руководство партии "Яблоко" во главе с Явлинским последовательно выступало против участия в так называемых "несанкционированных" протестных акциях. Выступало еще тогда, когда антиправовая система запретов и разгонов мирных собраний еще только проходила тестирование. Когда режим еще не заматерел. Когда он еще не был готов резко поднять уровень полицейского насилия. Когда к медленно и постепенно поднимавшемуся уровню полицейского насилия еще не привыкло общество и на его резкое повышение могло взбрыкнуть. Когда процесс фашизации путинского режима еще можно было остановить. По сути, Явлинский выступал против сопротивления этому процессу. За полное подчинение все более фашистским законам и правилам.
Летом 2017 года Григорий Явлинский назвал организованные сторонниками Навального массовые несанкционированные митинги "провокационными и интриганскими политическими выходками", которые только толкают власть к усилению репрессий. После этих слов его дежурные фразы о том, что "полицейскими дубинками не решить проблемы страны", не стоили и ломаного гроша в базарный день. Он плюнул в тысячи людей, вышедших на улицы защищать свои права, когда многие из них еще томились в полицейских обезьянниках и спецприемниках. Уже это было политической и человеческой низостью. Нынешняя его низость отличается от той лишь масштабом.
Соратники Явлинского призывают обсуждать не его лично, а его текст. Что в нем обсуждать? Может быть, смехотворные рассказы о том, как партия "Яблоко" получит осенью 20 миллионов голосов и ее фракция в Госдуре принудит Кремль к конструктивному диалогу? Это или несусветная глупость, или сознательный обман своих сторонников. То есть тоже подлость. Второе вероятнее. Уж кем-кем, а глупым человеком я Григория Явлинского не считаю.
Впрочем, в тексте есть что обсуждать. В любом политическом тексте очень важна интонация. "Странное отравление Навального". Или "политически мотивированное уголовное дело". Что это? Это изящно нанесенные на текст капли яда. Яда сомнений в том, что Навальный действительно был отравлен. В том, что уголовное дело против него полностью сфабриковано, что он невиновен. Весь текст Явлинского отравлен такими каплями.
Лев Шлосберг напоминает Григорию Явлинскому, как тот отказался вести публичную полемику с Михаилом Ходорковским, пока он находится в тюрьме. Я не собираюсь обсуждать моральную недопустимость фронтальной политической атаки на человека, только что брошенного в тюрьму очевидно несправедливо и неправосудно. Обсуждать имеет смысл только причину, по которой Григорий Явлинский полностью отбросил им же декларировавшийся моральный принцип.
Я никогда не поверю, что этого человека примитивно купили. И я бы не стал всё сводить к чувствам зашкаливающей ревности и зависти, хотя немалая роль таких чувств в данном случае представляется мне очевидной. Остается только одно разумное объяснение. Для Явлинского Навальный является не просто более удачливым конкурентом по оппозиционной площадке. Навальный является для него главным и самым страшным политическим противником. Более страшным, чем Путин. Столь страшным, что для того, чтобы его остановить, все средства хороши. Ради этого можно даже помочь Путину.
Алексей Навальный нанес путинскому режиму серьезный удар. У него получилось. Он не просто вернул живую политику в затхлый путинский мир нежити. Он возвращает в политику ее ценностную составляющую. Возвращает в нее Поступок. Возвращает дух непокорности, дух сопротивления. Вот этого смертельно боится путинская нежить. Но этого же боится и Григорий Явлинский. Дело не в том, что он не верит в победу протестного движения, о чем он пространно рассуждает в своем тексте. Он НЕ ХОЧЕТ победы протестного движения. И он бросается, чтобы грудью закрыть путинский режим, чтобы ослабить силу нанесенного Навальным удара, дискредитировав Навального и его движение.
Я не буду обсуждать чудовищный по своему лицемерию, лживости и оскорбительности тезис Явлинского о том, что именно Навальный, а не Путин ведет Россию к фашизму. А вот на упреке в том, что Навальный разжигает социальную ненависть бедных к богатым, хотел бы остановиться подробнее.
Нормальному человеку естественно ненавидеть зло. Естественно ненавидеть Сталина и Гитлера. Естественно ненавидеть путинских насильников и убийц, а также их лживых холуев. Политика есть классовая борьба. И сейчас происходит борьба класса угнетенных против класса угнетателей. В ее ходе обретает политическую форму естественная человеческая ненависть к угнетению, насилию, лжи и подлости. Навальный этому процессу способствует. Флаг в руки Навальному.
Путинский режим угнетателей, насильников и убийц невозможно ликвидировать без ненависти к угнетателям, насильникам и убийцам. Но Григорий Явлинский не способен ненавидеть угнетателей, насильников и убийц. Он не способен ненавидеть путинскую нежить. Он способен ненавидеть только Навального.
Ради того, чтобы сбить поднимающуюся волну ненависти к угнетателям, Явлинский готов стать союзником Кремля. Правда, вряд ли Кремль возьмет его в союзники. У Кремля по определению не может быть равноправных союзников. Так же, как их не было у Гитлера. У него были только вассалы и пособники. Раз уж Явлинский сам использовал аналогии с Гитлером против Навального, возвращаю Григорию Алексеевичу его же метафору.
Чтобы помешать Навальному, Григорий Явлинский не только согласен стать пособником путинского фашистского режима. Он согласен даже пожертвовать своей партией. Своим детищем, которое он столько лет пытался сохранить любой ценой. Потому что его поступок окончательно убивает его партию, и он не может этого не понимать.
Мне очень больно. Не только потому, что партия "Яблоко" дорога мне как память о моих неоправдавшихся надеждах. Григорий Явлинский — один из очень немногих российских либералов, кто пытается всерьез проанализировать причины нынешнего глобального кризиса либерального капитализма — и экономического, и политического. Серия его статей 2020 года о вызовах новой "цифровой" эпохи — это то, что действительно стоит обсуждать. Однако своим поступком Явлинский обесценил свои усилия и в этом направлении.
Не надо думать, что поступок Явлинского не будет иметь для него особенного значения. Что все будет как всегда в тягучем путинском болоте. Потому что — а что, собственно, такого? Нет, так не будет. Алексей Навальный вернул в Российскую жизнь значение Поступка. Поступки теперь имеют значение.
